01Рон Хоган написал для сайта Shelf Awareness рецензию на роман Дина Кунца «Невинность/Innocence», который поступит в продажу 10 декабря. Приводим её перевод.

Дин Кунц знает точно, о какой истории вы будете думать после раскрытия глав «Невинности». Его рассказчик-главный герой Эддисон Гудхат, скрывающийся изгой, живущий в одиночестве глубоко под городскими улицами, одной поздней ночью выходит на поверхность, проходя через публичную библиотеку, замечает преследуемую молодую девушку, убегающей от злого преследователя. Когда угроза минует, Эддисон вычисляет, где она должна скрываться и обращается к ней; она соглашается встретиться и поговорить с ним. «У меня нет иллюзий насчёт романтики», – говорит он ей во время первого разговора. – «Красавица и чудовище» – славная сказка, но сказки – для книг».

Конечно, «Невинность» – это книга, и, в конце концов, по мнению Эддисона то, как он становится компаньоном 18-летней Гвинет, станет во многом сказкой – не столько её герой или защитник, сколько хранитель свидетельства. Отец Гвинет был убит человеком, который украл почти всю его фортуну, тот же человек, от которого она убегала ранее (у которого в голове были мысли в её отношении даже более мрачными). Эддисон идёт следом, когда она пытается найти доказательства преступлений этого злодея – и подставляет плечо, пока она продвигается, чтобы защитить во время неизбежных попыток отомстить. Он влюбляется в неё, и его преданность абсолютна. «Она всегда будет совершенной», – говорит он нам, – «потому что я познал чистоту её сердца».

Их отношения, однако, серьёзно ограничены. Она запрещает ему даже самый мимолётный физический контакт, пока он скрывает лицо в толстовке с капюшоном, и шарф практически полностью скрывает от неё лицо. Как мы узнаём из периодических сцен из прошлого, есть что-то в наружности Эддисона, что вселяет другим, кто его видит, такое отвращение, что их переполняет желание его убить. Даже акушерка, которая присутствовала при его рождении, хотела его задушить, и хотя его мать сохранила ему жизнь в том случае, спустя восемь лет жизни с ним в лесу она выгнала его в мир, лежащий за пределами их лачуги. Он проделывает свой путь к неназванному городу, где находит другого изгоя, которого называет Отцом, «но в то время нам не требовались имена, потому что мы разговаривали только между собой». Отец был убит восемь лет назад, и до момента случайной встречи с Гвинет Эддисон мучился в одиночестве.

Город Эддисона и Гвинет имеет неземное свойство, и не только из-за одеяла снега, покрывающего его улицы. В романе очень сильно детализированы сцены, которые кажутся слабо связаны друг с другом так, что различные элементы сливаются в снах, и временами выбор Кунца того, куда внести подробность, кажется необычным: почему, например, мы должны знать так много о мёртвой женщине, обнаруженной в пруду с карпами за годы до встречи Эддисон и Гвинет, или длинная беседа между двумя священниками, которую Эддисон подслушал, скрываясь в соборе? Когда наш «реальный» мир вторгается в основную сюжетную линию, либо мимолётными отсылками к Китаю и Северной Корее в виде отрывков телевизионных новостей или упоминанием скандалов, связанных с сексуальными надругательствами в католической церкви, или сравнением со сценой зимней улицы на картине Томаса Кинкейда, сказочная атмосфера может моментально оборваться, хотя повествование Эддисона всегда поспешно возвращается к обычному.

Всё в «Невинности» взаимосвязано, оно выворачивается такими способами, которые действительно удивляют. Со временем мы узнаём правду о состоянии Эддисона, так что многие из наших исходных предположений переворачиваются, и это ощущается так, как будто нам дали совершенно другую книгу – то, что началось как сказка, становится чем-то намного более иносказательным.

Из-за этих неожиданных элементов «Невинность» может потребовать от некоторых читателей открыть душу сильнее, чем обычно. Как в каждом аллегорическом рассказе, реализм может иметь второе дно – Гвинет, например, часто выглядит совсем не так, как настоящая восемнадцатилетняя девушка, но её речь наряду с другими внедрёнными элементами, которые могут быть интерпретированы как вычурные или мелодраматичные, предоставляют особые символические цели. (Говоря другими словами: «Невинность» – абсолютно точно мелодрама в стиле барокко, и это работает). Если вы не можете понять, почему Кунц привносит что-то в историю – как «Просветы», полупрозрачные сущности, периодически появляющиеся во время блуждания Эддисона по городу, надев «лёгкие белые туфли, свободное нижнее бельё, с возможностью растягиваться и рубашке с короткими рукавами… какие одевали сотрудники скорой помощи и хирурги в разных больницах» – дайте этому время. В конечном итоге подтекст полностью откроется.

Для читателей, которые в основном знают Дина Кунца как поставщика ужаса, однако, результаты могут стать неожиданными. Давние поклонники могут увидеть в Эддисоне Гудхате усовершенствованного духовного родственника более ранних героев Кунца – Слима Маккензи, Джима Айронхата или Одда Томаса – и того, кто поэтому хранит весьма обнадёживающее послание. Как современная сказка, «Невинность» действительно, своим особым способом, вдохновляет, как «Хижина» Вильяма П. Янга или «Пятеро, что ждут тебя на небесах» Митча Элбома.